Паша Пасынков нарочно принял весь огонь на свой самолет.
У немцев в Гатчине за каждым кустом была зенитная батарея, и, когда
наши самолеты вывалились из туч и стали бомбить эшелоны, все эти батареи
заговорили сразу. Шесть эшелонов стояли на путях; они взлетели в воздух, и
столб дыма был такой, что его видели даже из Кронштадта.
Уходить нужно было немедленно, потому что немецкие зенитчики просто
осатанели после такой неудачи, и многим из наших самолетов не удалось бы
уйти, если бы Паша Пасынков, отбомбив один из первых, не сделал лишний
круг над Гатчиной. Пока немецкие зенитки били в него, вся наша эскадрилья
ушла в облака.
Все это, конечно, произошло гораздо быстрее, чем можно рассказать.
Самолет Пасынкова был пробит в сорока местах и перестал повиноваться
рулям. Как ни старался Пасынков, не мог он его повернуть ни вправо ни
влево, ни вверх ни вниз.